Вчера вечер стал настолько томен, что я плюнул на всё, порадовался времени - половине одиннадцатого, что ли, и пошёл спать вслед за ушедшей чуть ранее Настей. К этому времени очнулся Тёма, которого забеспокоил животик.
Кое-как улеглись. Тёмыч, у мамы на руках, периодически начинал плакать, когда боль накатывала, но оно быстро прошло.
И тут началось самое интересное: Тёма проснулся. Ну, то есть вообще. Сна ни в одном глазу. Лежит рядом со мной, что-то бормотать начинает, стенку ноготками скребёт. Я зашиплю - притихнет, а потом снова начинает развлекаться.
Взял малька, одеяло, пошёл на кухню. Но и там он засыпать не желал. Час на руках его оттаскал, не меньше. Что обидно: бодрости у него не убавилось. Тогда я застелил наш милый садистский икеевский диванчик, расстилающийся прямо пол, улёгся так, чтобы перегораживать Тёме выход, и как-то подозрительно быстро уснул. Очнулся через какое-то время, оглянулся - сынок спит рядом. Барьер из меня он преодолел, но далеко не ушёл, тоже вырубился. Выглядело это весьма потешно: голова и плечи на матрасе, а попа с ногами на полу, лицом кверху, раскинув лапки.
В итоге собрался с силами, отнёс Тёму в кроватку, где он благополучно проспал до утра, только закрыл глаза, как услышал Ксюхин истошный шёпот: "Мама, папа, будильник!" Так началось в 6:40 утро.
И, походу, оно аналогичным образом начнётся завтра, если я срочно не побегу в постельку.
Всё, пока, ушёл.
